Всё что я знаю об акулах. (Русско-Египетской дружбе посвящается)
(Куська Посевный)
http://udaff.com/read/creo/129814/
Я родился и вырос в городе на большой реке, в которой не водились акулы. А река впадала в маленькое море, в котором тоже не водились акулы. Да, если честно, то и в самой стране, в которой я жил в детстве, акулы не водились. Но, про них там знали. Впервые про акул я узнал от Дроздова из передачи «В мире животных». Это была подробная передача, там рассказали, что акула может откусить от туловища какой-нибудь член, и что она ничего не боится, кроме мыльного порошка, но такой не всегда есть с собой в море. Вот так все узнали, что акулы ни хрена не дельфины, а вовсе наоборот — тупые и злые. Акул стали недолюбливать в моей стране. Да что там недолюбливать, — вовсе ненавидели. Конечно, от Дроздова все знали, что акул ещё подают в шикарных ресторанах на Манхеттене, и от этого ненавидели акул ещё больше. Так было в моём детстве.
Когда я подрос, моя страна стала странно меняться, и однажды, Дроздов, рассказал всем что акулы сложнее, чем мы думали. Оказалось что акулы не такие уж тупые среди рыб, и что не все из них злые. И ещё в стране появились «зелёные», которые агитировали, не есть суп из акульих плавников в московских ресторанах, но это было бессмысленно, так как никто их и не ел. Дорого. Но все узнали, что акулам плохо и слегка потеплели к ним.
Потом моей стране пришёл пиздец. Я тоже распрощался с детством и стал вполне мужиком, во всех смыслах, — заработал себе на комп, подключил интернет и узнал про акул всё, что меня интересовало. А учитывая, что интересовало всё это меня не сильно, то и времени изучение отняло немного. Очевидным для меня было то, что умереть в пасти акул, учитывая геополитическое расположение моего организма — мне не светит. А это, я положил, достаточные сведения об акулах, которые мне необходимо знать в жизни.
В эту страну начала приходить стабильность. Вместе со стабильностью стали происходить изменения. Я начал жить в большом городе и больше зарабатывать. Мы все стали гораздо более лучше одеваться. Моё геополитическое расположение так изменилось, что я оказался в аэропорту ШЭШа с чемоданом набитым неопреном. В отеле было чисто, кормили вкусно, подходи сколько хочешь (вспомнил пельменную возле училища). После ужина я пошёл к Красному морю поздороваться.
— Вы русский дайвер — спросил меня араб по-русски. В той части света почти все арабы говорили по-русски.
— Да, — ответил я, — а что?
— Ваш капитан, Хассан, очень опытный моряк, он точно доставит вас туда, где черепахи, дельфины, акулы…
— А что, большие здесь акулы, — как-бы невзначай интересуясь, вспоминаю я, что вовсе упустил этот факт из головы.
— Нее, здесь небольшие, совсем, — ответил араб глядя на кромку моря — А вот куда Хассан вас доставит, там большииие. Да я ваш гид, я покажу.
Я хотел узнать больше подробностей, но араба кто-то окликнул, и тот, перемахнув через куст, растворился в тени.
В первый день нас не повезли туда, где акулы, не повезли и во второй, на третий мы сдавали экзамены, а на четвёртый был выбор — затонувший пароход или акулы. Наш гид агитировал за акул, но все «наши» оказались здравомыслящими и выбрали пароход.
В одном трюме, я зацепился хвостом за ржавый снаряд. Ситуация и смертельная и комичная одновременно. Но, мой гид, Нуби, был внимателен и не потерял меня, он терпеливо выпутал мою волосню. Всё это время, я, разумеется, помнил про ножик, но собирался им воспользоваться не раньше, чем останется пятнадцать атмосфер на манометре. До этого стыдливо ждал бы следующей группы. Нуби спас меня от смерти и насмешек и стал моим другом.
Моя программа закончилась. Деньги на нырки были разменены на пузырьки. Пятый день был прощальный — обед и купание. Трое спортсменов наныривали количество для книжки, судно совершало короткие перебежки вдоль побережья, новички отдыхали перед рейсом, разгоняя остатки азота, остатками из дьютифри. Мы с моим другом Нуби болтали о море.
— С неделю назад, недалеко от этого места я видел огромную акулу. Ага, как наша лодка! — задорно выдал гид.
— Да прям, как лодка? — незлобно улыбнулся я.
— Да ты мне не веришь, что ли, христианин? — обиделся араб.
— Почему не верю, завидую, я вот, ни разу не видел.
— Да ладно, засмеялся он, — видимо забыв, из какой я страны.
Я лишь кивнул.
— У тебя во сколько самолёт? — неожиданно спросил араб.
— Завтра в одинадцать.
Нуби с минуту молча тыкал в свой дайвкомп, который никогда не снимал с руки и, на высокой ноте обменялся парой фраз с капитаном.
— Одевайся, — холодно произнёс гид, — я верю, аллах любит тебя.
В короткой фразе из одних согласных он объяснил капитану, где место погружения и выпросил для меня баллон за счёт заведения, объяснив, что я спас его (он тоже знатный растаман). Отказать в таком случае было безалаберно, однако шанс увидеть акулу, живьём, в одном водоёме с собой был скорее пугающим, чем интригующим, учитывая, что мыльного порошка с собой не оказалось, о чём и говорилось в передаче «В мире животных». Но, я — русский турист и не родился такой араб, который меня «на слабо» не разведёт.
Я ещё протирал маску, когда увидел из пены раздражённый взгляд гида, — времени было мало. Я упал в море. Оглушённый самой целью погружения я увидел, как стремительно растворяется Нуби в синеве. В воде, по вертикали, движение без усилий. Лишь неопрен поскрипывает, воздух звенит и обволакивает прохлада. На манометре 38. Завтра в одиннадцать рейс. Мой компьютер говорит мне, что я дурак. Синька! Темно. Мой гид прямо подо мной, что-то высматривает. Дышит редко. Наблюдаю за медузами его пузырьков. Огромная пригоршня стекловидных тел с грохотом обрушивается на меня снизу и продолжает падение глубоко вверх. Я провожаю взглядом россыпь искр. Тут, кто-то грубо толкнул меня в плечо. Это Нуби, он тянет палец в бездну и манит за собой, но очень медленно. Я еле дышу, всматриваясь в синеву. Темно. Очень темно. Вероятно Нуби обознался. Даже если здесь что-то и есть — это невидно. Мы висим в космической синеве. Давление 70 кило — давно пора домой, но гид не оборачивается, и я не могу ему показать, а шейкера у меня нет. Выдыхаю и планирую на пару метров, чтобы коснуться его, и тут… Прямо под нами, там, где темень становится мраком, я увидел движение. Скорее подумал о нём. Я с минуту всматривался в движение, непонятно что мне хочет показать гид в этом мраке? Как вдруг вспомнил про акулу. Это она там, в глубине? Сколько до неё, метров двадцать? Секунд пять она нас будет догонять, вряд ли больше. А воздух?! Пора съёбывать. Я показываю гиду раскрытую пятерню, и вижу, как раскрывается под маской его ахуй. Я гляжу на глубину — 46! У меня самолёт в одиннадцать.
Всплывали на его баллоне. Он смотрел мне прямо в лицо и кивал. Мои земляки встречали нас расспросами.
— Йес, йес, биг шарк, вери биг, — гусарил араб перед туристами.
— Да погоди ты Пушкин-Сан, грубо прервал его турист из Тагила, который не нырял, щас земеля по-русски расскажет, он теперь про акул знает всё.
Я задумался…
Позавчера я получил допуск до сорока двух, вчера отмечали окончание курса, выпивал, разумеется. Вылет завтра в одиннадцать. Я с арабским юношей на глубине 46, воздуха 50 кг, синька, темнота, не видно ни анчоуса, не жарко. Точно под нами, в темноте, акула. Большая акула, гид точно знает. Что я знаю об акулах? 11-46-50, пора съёбывать. Я даже разглядеть толком не успел где у неё башка а где хвост. Что ещё я знаю об акулах?
А это правда, страшно.
