Брак или Свобода? плюсы и минусы )))) - - Часть 1

Волк шел медленно и бесшумно, лапы глубоко проваливались в снег. Облачка пара вырывались изо рта, слюна капала из пасти. Мучительно хотелось почесать за ухом, но волк знал, что чесаться сейчас не время.
Когда заяц будет пойман — тогда сколько угодно.
Впрочем, заяц, сидевший под кустом, был так увлечен своим делом, что, казалось, не замечал абсолютно ничего вокруг.
Вот до него остается два метра.
Метр.
Еще шаг, и…
Волк вытянул лапу и схватил зайца за длинные уши. Заяц ойкнул и выронил радиоприемник в снег.
— Ага, — сказал волк. — Попался! Ну, приветик.
— П-п-приветик, — откликнулся заяц. Хвостик у него трепыхался, а лапки непроизвольно поджались.
— Зазевался, а? — спросил волк. — Совсем расслабился. Утратил чутье!

— Утратил, — со вздохом согласился заяц.
Волк свободной лапой с наслаждением почесал серое ухо.
— Ну, а теперь я тебя…
— Я думал, ты в бегах, — перебил его заяц. — Вот уж не ожидал, что ты станешь так рисковать.
Волк непонимающе уставился на него.
— Рисковать? Слушай, я ловил зайцев начиная со старших классов, не знаю даже, что может пойти не так.
— Но… слушай, ты же в розыске. Ты что, ничего не знаешь?
— Я?.. — волк хохотнул. — Что за чушь? Да за что меня разыскивать-то?
— Ну ты даешь, — удивился заяц. — Все утро по радио передают. Ты сам послушай.
Он махнул лапкой на свой радиоприемник, который шипел и булькал из-под снега. Сигнал был слабым, его то и дело перебивали помехи, но отдельные слова все же прорывались.
«...документы переданы… пш-ш-ш… …скивают за ряд преступле… пш-ш-ш… следователи с собаками…»
Волк сглотнул.
Вообще, конечно, он мог припомнить пару-тройку вещей, за которые по головке его не погладили бы. Так что волк все-таки слегка кривил душой, наигранно удивляясь словам зайца. Было, было за что его разыскивать. Будь волк на месте некоторых зверушек, с которыми его сталкивала жизнь, он был бы только рад посмотреть на серую шкуру, растянутую на жердях. Воспоминания о совершенных в прошлом деяниях наполняли его теплом и радостью, неизменно сводясь к приятной мысли, что шкура его все еще на нем и совершенно невредима.
Но чтобы его объявили в розыск?..
— Чушь, — сказал волк. — Чушь собачья. Ну, съел я пару-тройку зайцев, и что? Ну, там поросенка изловил, белочку, или олененка. Так я же волк. Волки-вегетарианцы, знаешь ли, долго не живут.
— Это все верно, — сказал заяц. — Но ты же сам видишь… Я вообще думал, что ты давно из леса слинял. Я бы точно слинял… Слушай, ты отпустил бы меня. А я тебе помогу. У меня связи есть. Договоримся, а?.. Ты меня отпускаешь, а я этих ищеек по ложному следу направлю. Знаешь, как мы, зайцы, умеем следы путать?..
Волк пристально посмотрел на него.
— Правда? — спросил он. — Вот прямо впряжешься за незнакомого уголовного волка?..
— Честное слово! — поклялся заяц. — Да у меня и прокурор приятель…
— Ох, заяц, — покачал головой волк. — Не умеешь ты врать как следует.
Заяц опустил глаза.
— Кто поверит, — продолжал волк, — что заяц будет заступаться за волка? Особенно после того, как я тебя поймал и собирался съесть?.. Это во-первых. А во-вторых… Ну, ловят какого-то волка. Может, еще и не меня. Может, вообще не волка.
— Но радио…
— Что радио?.. Не слышно ничего, помехи одни… В общем, ты как знаешь, заяц, а я сначала подкреплюсь, а потом уже залягу на дно и буду выяснять, что да как. Если ты прав…
Волк пожал плечами.
— Ну, вот если ты прав — тогда уж и буду… это… линять, как ты выражаешься.
Он усмехнулся.
— И меня еще уголовником считает, а? — сказал он. — А у самого жаргон, как будто только с зоны…
Раздался гулкий удар.
Волк покачнулся, лапа его разжалась. Заяц отпрыгнул в сторону, освобождая место для падения тела.
— Ты чего так долго? — спросил заяц.
— Да нормально, не бухти, — откликнулась зайчиха, опуская сковородку. — Посмотри, как он.
Заяц потрогал волчью лапу, пытаясь нащупать пульс.
— Жить будет, — констатировал он. — Встань вот тут, следи, чтобы не очухался…
Он быстро обшарил карманы куртки волка, вынул бумажник и несколько мятых купюр, сдернул с лапы часы. Опасливо косясь на раскрытую пасть и вывалившийся язык, наклонился и расстегнул ворот рубашки. На шее волка обнаружилась цепочка с крестиком, заяц сдернул ее, не удосуживаясь расстегнуть.
— Все, — сказал он. — Все, теперь валим. Давай, ноги в руки. Надо линять из этого леса, пока не замели. А то эти, прокурорские, уже ищеек на нас натравили, того и гляди след возьмут.
Зайчиха взмахнула сковородкой.
— Ну, пусть сунутся!
Заяц порывисто обнял ее и чмокнул в щеку.
— Мы с тобой как эти, слышь… Банни и Клайд, да?
Он поднял радиоприемник и засунул в карман.
— Погнали, детка!..
Зайцы запрыгали прочь.

А ты лично знаешь всех и каждого? Может, ходит сейчас миллиард бессмертных и в потолок плюет? – супруг нес пургу, как репу сеял, привычно и не задумываясь.
- А чего ж не знает никто?
- А они не говорят, чтоб им не завидовали.
Дед придвинул к себе тарелку и начал есть, нещадно хлюпая.
- Ох, балабол,- старуха отобрала у него ложку, - ты, хоть иногда, можешь быть серьезным?
- Во время еды я всегда серьезен – такими вещами не шутят! – Степан попытался отобрать ложку.
- Знаешь, о чем я подумала?
- Отдать ложку обратно?
Мария не приняла шутливого тона:
- Вот мы помрем, так и не узнав друг о друге чего-то важного. А ведь у всех есть свои скелеты в шкафу.
- Для чего и шкаф, если не для скелетов? Да ты ложку-то отдашь?!
Старик осердился всерьез, но супруга не дрогнула:
- Степ! Давай расскажем друг другу самое заветное и простим. На душе легче станет!
Дед, кряхтя, встал, взял другую ложку и принялся хлюпать и ворчать одновременно:
- Так у тебя, может, этих скелетов – загнешься слушать. И в шкафу, и в секретере, и в прикроватной тумбочке!
Мария, помолчав, сказала:
- Знаешь, почему я тебе всю жизнь верная была?
- А ты была? – сверкнул взглядом старик из-под густых бровей.
- В том-то и дело, - вздохнула супруга и начала рассказ.
– Мы с тобой тогда месяц, как поженились и пригласили в гости Гавриловых.
- Это каких Гавриловых, там где муж сопливый?
- Ладно тебе, сопливый! Так, хлюпал иногда.
- Да у него насморк не проходил! Гаврилов, когда стрелочником работал, так у него поездА лишнюю пару километров проскакивали!
- Ну, помолчи, шутник! – замахнулась старуха половником. – Слушай дальше! Мы тогда сильно напились и, когда вы курить выходили, болтали с его женой, как у кого в постели, понимаешь?
- Нет.
- Ну, у кого больше, у тебя или у Гаврилова, кто сколько раз и все такое…
- Если б узнал тогда – прибил! – грохнул кулаком по столу дед.
- Еще успеешь! Я не помню, кто первым предложил… В общем – решили мы на одну ночь мужьями поменяться.
- Что-о-о?! - возмутился Степан. – И как? Поменялись?
- Поменялись! – покорно кивнула Мария. – Гавриловы тогда у нас заночевали, в маленькой комнате, и, когда вы уснули, мы пробрались каждая к чужому мужу, я к Гаврилову, а та к тебе. А ближе к утру, пока темно, начали… Ну, это…Ты понял…
- Сношаться, - услужливо подсказал он.
- Фу, пошляк! Потом ушли, вроде как в душ, и поменялись обратно.
- Тэ-э-экс! – протянул старик. - Ну, и у кого больше? У меня или у Гаврилова?
- Так в том-то и дело, что разницы – никакой! – замахала она руками. – Все один в один. И поняла я, раз у всех мужиков одинаково - зачем измены? Зачем возможный скандал, слезы детей, развод? К чему все это? – она погладила Степана по голове. - А в остальных отношениях ты лучше всех был – работящий, красивый, детей наших любил. Так я тебе всю жизнь верность и храню. Прости, пьяные были и молодые, - закончила она, покаянно склонив голову.
- Нормальная жена сказала бы, что у мужа больше, - проворчал супруг и вкрадчиво сказал : - Машь, ты сядь-ка.
- Бить будешь? Через столько-то лет?
- Сядь, а то упадешь. Мы же с Гавриловым в ту ночь тоже постелями поменялись!
- Как?! – вскинулась старуха.
- Каком кверху! Сама же говоришь – молодые были и пьяные. Интересно стало, у кого жена в постели лучше! И пока вы там в ванной хихикали да в темноте шарахались, мы кроватями и махнулись!
- Ах ты, кобелина! – замахнулась Мария, но Степан перехватил руку.
- Дело в том, - сказал он, глядя в любимые подслеповатые глаза, - что я тогда тоже понял: если нет разницы – зачем мне чужих пробовать?
- И ты всю жизнь мне верность хранил, как и я тебе? – растрогалась старуха.
- Конечно, родная! – обнял ее старик.
А про себя хитро улыбнулся.


© Дмитрий Г.Донской